доктор педагогических наук, профессор, академик Международной академии наук высшей школы, автор более 100 книг и статей по истории и теории педагогики
В наш непростой и суетливый век с присущими для него идеалами поистине безудержного потребления, казалось бы, нет ничего более далекого от нужд нынешнего времени, чем воспитание такого качества, как бережливость. Ведь цель, официально декларируемая в настоящий период, – как можно больше потреблять, чтобы, в свою очередь, больше производить, чаще менять модели, что и придает развитие всей экономике. И следовательно, для этого должен быть соответствующий человек с парадоксальным наименованием «потребитель», потому что кто-то должен покупать, приобретать созданный продукт. Задача состоит в как можно более частом обновлении ассортимента выпускаемой продукции и побуждении людей к ее приобретению.
Так что на самом деле выпускать товары длительного срока потребления даже невыгодно, поскольку через пару-тройку лет на смену прежнему продукту придет новый. И поэтому срок годности не должен в идеале превышать срок выпуска продукта, потому что новый тогда попросту не будут покупать!
Одновременным и парадоксальным образом идет своеобразная борьба за экологию, за очищение, оздоровление планеты, загрязнение которой представляется прямым и непреложным следствием такой экономической стратегии. Человек предстает в виде своеобразного товарного ресурса – вся задача его в том, чтобы посредством денег сделать должный товарооборот. И соответственно, речь вовсе не о том, действительно ли потребителю нужно то, что ему предлагается. Как раз наоборот, необходимо побудить и вынудить его купить то, что, скорее всего, в принципе, ему совсем не нужно.
И над этой ситуацией, начиная от недолговечных, почти разовых товаров и до разжигания потребностей, на удовлетворение которых тратятся невосстанавливаемые, к сожалению, силы, стоит зримый ореол фальшивости, пронизывающий всю модель мировой экономической системы. Так что о какой принципиальной бережливости на самом деле стоит вести речь, если вся модель экономического плана выстроена противоположным образом? Так, очевидно, полагают весьма многие, и как раз в этом и заключается принципиальная ошибка, а возможно, даже нарочитая уловка. И при этом мы пока оставим в стороне все доводы о несомненнейшем, огромнейшем вреде природе, причиняемом излишним потреблением. А обратим свое внимание на то, что ближе ценностному пониманию сегодняшнего человека.
Современная экономическая модель принципиально ориентирована на обладателей так называемых новых денег, то есть людей из семей, которые, по сути, никогда не обладали соответственным финансово-экономическим достатком и которые, реально заработав деньги, очень жаждут это показать и доказать всем окружающим в нашем, увы, весьма несовершенном мире. Они не приучены к деньгам и обладанию ими, в большинстве мало знакомы с применением финансовых инструментов. Но главное все-таки, наверное, состоит в том, что перед «выскочками» всегда стоит цель как можно больше и скорее заработать. Это зарабатывающие поколения, только выбивающиеся в люди. Но, как в хорошо знакомой нам сказке, на внезапно разбогатевшего Буратино уже есть свои лисы Алисы и коты Базилио, всегда готовые составить им приятную небескорыстную компанию в деле вояжа к полю дураков…
По существу, стремление заработать и разбогатеть являет собой некую мечту или программу множества людей на протяжении ряда поколений, и вот современная эпоха вроде бы стремится показать, что реализовать мечту уже практически возможно…
Суть в том, что новые деньги на самом деле служат так называемым старым деньгам. Деньги не берутся ниоткуда, подчиняясь более обширным капиталам, за которыми, естественно, стоят их непосредственные обладатели, которые вопросами финансового плана занимаются, конечно, уже много сотен лет. Даже в Европе существуют, по официальным данным, семьи, обладающие капиталами и действующие в сфере финансов по меньшей мере с периода позднего Средневековья. Что касается Востока, то там этот период, скорее всего, значительно длиннее. И у старых денег нет важнейшей и прямой задачи заработать. У них есть главная задача – сохранить! Поскольку в мире в основном сферы влияния уже давно поделены. А размер капиталов столь велик, что о быстром, кратном приращении их говорить чрезвычайно сложно… Здесь не нужно ничего другим доказывать, поскольку тот, кто надо, знает, ну а остальным совсем не обязательно.
Старые деньги обладают способами сохраняться и передаваться по наследству, и важнейшая особенность здесь – сбережение с умеренным, но несомненным ростом!
Соответственно, важнейшей из задач здесь выступает воспитание. Любое состояние можно промотать при неумении и нежелании видеть в деньгах просто рабочий инструмент, а не возможность для реализации своих амбиций и желаний. Соответственно, новые деньги с их немыслимым разнообразием потребностей работают на деньги старые посредством предложения «Почувствуйте себя богатым и счастливым» за умеренную сумму…
В отличие от новых денег, деньги старые аристократично скромны. Здесь принцип сбережения реализуется в сохранности традиции, что позволяет подчеркнуть не общее количество финансов (а оно действительно немерено и колоссально), но само время его наличия. То есть гордятся не тем, сколько удалось, по сути, вчера заработать, а тем, сколько столетий удавалось сохранить. Поэтому здесь нет гонки за модой – на ней зарабатывают, но ей не подчиняются, ее не боготворят. Во всем подчеркивается историчность, дань традиции, что призвано сказать о том, насколько хорошо и раньше жили предки. Какой смысл менять, к примеру, особняк или же роллс-ройс на новый, если прежний уникален уже тем, что он свидетельствует о богатстве рода в незапамятные времена?! И что в подобном случае подчеркнет новая покупка? Что у обладателя есть деньги, как у нувориша? Так об этом, в сущности, и так все знают, кому следует знать. Но новые приобретения не являются свидетельством того, что деньги и возможности были в семье практически всегда. Поэтому, утратив родовое, историческое, можно уподобиться так называемым новым деньгам, а это, без сомнения, уже как бы спуск в направлении вниз.
Неслучайно в добропорядочные исторические времена разбогатевшие купцы, промышленники, включая и российских, столь любили возводить свои дворцы как подражание стилистике прошлых эпох. Они стремились как-то по возможности искусственно состарить ситуацию происхождения капиталов, подчеркнув, что тоже, в принципе, не лыком шиты – деньги у них древние и совсем не случайные! А то, что только что построились, – да просто… случая не выходило, бизнес много времени отнимал!.. Конечно, было очевидно, что это обман, но эстетичный, элегантный и красивый, с намерением все же играть по правилам! К тому же, может быть, кто-то неопытный и впрямь примет помпезный историчный новодел за древнее строение, выказав еще и необходимый пиетет… Мелочь, конечно, но приятно и для дел полезно! Так что причудливо-помпезные строения промышленных магнатов обусловливались не одним стремлением выделиться, проявив свое богатство и оригинальность, но и зачастую намерением хотя бы визуально, эстетически отчасти приблизиться к так называемым старым деньгам. Тем более что многие из сильных мира сего учились в Англии.
Возможно, что за этим действительно скрывается реальная попытка вхождения в мир больших старых денег, а не только желание показаться причастными к таковым. К сожалению, одного особняка и капиталов для того, чтобы войти в мир старых денег, оказывается бесконечно мало, еще требуется уникальность с сохранением традиций!
Но тем не менее один ключ к желаемому статусу все же обнаружен. Когда человек имеет, можно сказать, все, то он нередко начинает тянуться к эстетике, ценить ее, поскольку в ней предстает талант, запечатленный в материальной форме, проявляя то начало индивидуальности, которое в итоге воплощается в уникальном продукте. А когда уже есть все, то остается только лишь стремиться к уникальному…
Соотношение мира новых и старых денег замечательно отражено в романе «Великий Гэтсби». И контраст здесь просто налицо! Представитель старых денег Бьюкенен, в отличие от нувориша Гэтсби (Гетца), обладает несомненной скромностью и экономностью. Достаточно сказать, что он предпочитает ездить на машине марки «Форд», и, судя по тому, что это авто называется в романе в уменьшительной форме – фордик, оно представляет собой массовую модель «Форд Т», которую Генри Форд поставил на конвейер и продавал своим рабочим, воплощая таким образом великую американскую мечту. В то время как Великий Гэтсби обладает «Дюзенбергом» – наиболее дорогим, передовым американским авто, по цене в разы превосходящим знаменитый «Роллс-Ройс». И особняк, в котором проживает мистер Бьюкенен, чрезвычайно характерен для Америки – кирпичный дом с классической колоннадой, большой, удобный, но совсем не замок Гэтсби, к слову, купленный им у разбогатевшего пивовара…
Столь же не похожи и другие элементы быта этих двух героев. Хотя вряд ли мистер Бьюкенен имеет меньшие возможности финансового плана по сравнению с Гэтсби, а скорее всего, они явно много, много больше! Но основа противостояния скрывается в различной изначальной мотивации персонажей. Гэтсби делает бизнес ради любви, чтоб доказать и показать, привлечь к себе внимание Дейзи. А Бьюкенену нет необходимости никому и ничего доказывать. Он попросту живет в своем привычном мире, вероятно, занимаясь по традиции семейными делами.
Вряд ли стоит говорить о том, что в результате победу торжествует, разумеется, мир старых денег. Гэтсби гнался за ним, не имея шансов на успех, поскольку этот мир не просто деньги, дворцы или же роскошные автомобили, но и соответствующие ценности, ментальность, формируемые воспитанием способности накапливать и сберегать. Ну а сами деньги, как известно, любят тишину…
К сожалению, это так. А, соответственно, и нет традиций необходимого для их формирования воспитания, в своем единстве составляющих немаловажный факт прогресса и стабильности как динамического равновесия общественной системы.
В России на начало ХХ века сменилось уже три-четыре поколения промышленных династий. Но случилась революция… Эти традиции были разрушены. Причем нельзя сказать, чтобы до событий 1917 года они были особенно сильны и широко представлены. Относительно немногочисленная часть дворянства и, наверно, староверы, из числа которых вышли знаменитые фамилии купечества, затем промышленных кругов, – вот, в общем-то, и весь масштаб. Причем действительно богатые семьи на протяжении хотя бы двух или же трех столетий можно, в принципе, пересчитать по пальцам. А вот те из них, что поднялись на бизнесе, а не на крепостном труде… Поэтому для судьбоносных в истории страны изменений почва оказалась подготовленной. Тот же Максим Горький, обладавший связями в финансово-промышленных кругах и друживший с Саввой Тимофеевичем Морозовым, обратил внимание на наблюдение последнего относительно вырождения многих купеческо-промышленных родов России в четвертом поколении. И это наблюдение легло в основу некоторых произведений писателя.
Одним словом, мало просто суметь заработать. Еще нужно суметь сохранить и передать по наследству, причем так, чтобы в итоге у потомков получилось приумножить.
В результате современной пламенной гонки потребления на самом деле происходит отдаление от мира старых денег. Чем больше человек стремится покупать, приобретать, гнаться за всем новым, супермодным, тем, по сути, он все сильнее отдаляется от мира старых денег. И тем больше он работает на них и, подпадая под влияние, способствует их приращению и накоплению.
Ситуация в определенной степени напоминает поведение Элизы Дулитл в исполнении незабвенной Одри Хепберн в мюзикле «Моя прекрасная леди», в основе которого пьеса «Пигмалион» Бернарда Шоу: «Я девушка приличная, я к вам на такси приехала!» На что сразу же следует и реплика прислуги в доме мистера Хиггинса: мол, для такого джентльмена, как профессор Хиггинс, совершенно безразлично, на чем вы приехали! Задача в том, чтобы научиться в мире денег и с деньгами жить, а в этих целях их нужно уметь беречь. Как, собственно, и все, что создается трудом человека, давая в результате некий финансовый эквивалент.