Мода разделилась на принцесс и пацанок – выбирайте, кто вы?

Помните, как в школе в классе обычно четко выделялись два характерных типажа среди девочек: прекрасные принцессы и пацанки. Первые учились на отлично, сидели на первых партах, носили блузки с бантами и тщательно уложенные мамой или бабушкой прически с блестящими заколками. А вторые не стеснялись дружить с плохишами, хулиганить на задней парте, ходить в школу в одежде старшего брата и собирать волосы в хвостик, если забыли помыть голову. Забавно, но примерно те же самые типажи можно разглядеть сегодня и на подиумах – это или чересчур хорошие девочки-конфетки в рюшах, пайетках и розовом цвете, или те самые пацанки с задней парты классной комнаты в вытянутых олимпийках, широченных штанах и грубой обуви.

Начнем со второго типажа, который напрямую связан с более глобальным трендом последних сезонов – возвращением моды 90-х, причем в том числе в самом непрезентабельном ее виде. В центре внимания дизайнеры Гоша Рубчинский и Демна Гвасалия; любимая тема всех прогрессивных модных журналов – почему к нам пришла мода на уродство и как здорово, что постсоветская эстетика, а не ушанки с мехами и хохломой, теперь формирует новый русский стиль; часто встречающиеся вещи на подиумах – толстовки и футболки вместо платьев и подчеркнуто некрасивая обувь, как будто вы просто схватили первые попавшиеся вещи и побежали за пивом до ларька на даче.

Такое впечатление, как будто целая группа дизайнеров намеренно решила спекулировать на теме комфорта, приплетя сюда еще и гендерный и даже экополитический дискурс.

Мол, надоели всем эти задирающие нос и ценник именитые дизайнеры, которые стремятся превратить женщину в статичный аксессуар (а ведь правда, далеко убежать на шпильках Christian Louboutin или Giuseppe Zanotti не получится), в идеальную степфордскую жену под ручку с мужем, – мы хотим свободу передвижения, внутреннюю сексуальность и этичное потребление!

По отдельности все эти идеи чудо как хороши, но в сумме получился какой-то скоростной прыжок в крайность: альтернативная мода стоит все так же дорого, хотя на вид как будто бы просто копирует районный секонд-хенд, а отрицание концепта классической женственности ушло так далеко, что обернулось чуть ли не маргинальным вариантом мужественности – той самой пацанкой из школы, которая выросла с мальчишками во дворе.

Антоним этому типажу выглядит как последняя попытка моды быть благородным, возвышенным искусством. С тех пор как подборки street style разглядывать стало интереснее, чем показы, дизайнерское вдохновение логично зашло в тупик: что же мастерить, если теперь кружевные платья в пол носят с кроссовками и рваными джинсовками? На помощь пришла красота «вечная» и нарядная – такая, на которую не устанут смотреть в экранизациях Шарлотты Бронте и Толстого, на иллюстрациях каталогов ар-деко и на светских мероприятиях британских монархов. Как результат, у дизайнеров вышла эдакая Джейн Эйр, герцогиня Кэтрин и Алиса в Стране чудес в одном флаконе – рафинированная современная принцесса, девушка-цветок, которая витает где-то в облаках и уж точно не читает ленту Facebook* про экологические катастрофы, культуру насилия и эксплуатацию несовершеннолетних рабочих на фабриках Zara и Nike.

Образы принцесс-отличниц видятся нам верхом дизайнерского искусства, когда рассматриваешь вблизи кутюрные коллекции Valentino или Fendi и втайне мечтаешь попасть на какой-нибудь бал, пусть даже на такси и с бриллиантами напрокат. Они кажутся достойнее всех права называться модой, потому что мы привыкли, что великие кутюрье творят для полубожественных особ, а нас, реальных людей, заставляют завистливо млеть от увиденного.

Но если посмотреть на все это без иллюзий, то окажется, что расшитые килограммами декора платья – это тоже крайность или попытка уйти в историзм и в учебники моды вместо того, чтобы создать что-то свежее и привлекательное

Отсюда возникает вопрос: если пацанки пришли к нам из 90-х, а принцессы – из разных эпох в промежутке между XVIII и XX веком, то что же будут копировать дизайнеры из 10-х годов XXI века лет, скажем, через 50? Футболки с покемонами?