В наше время о травме можно услышать совершенно в разных контекстах. Создается впечатление, что этим словом легко спекулируют, описывая то или иное эмоциональное изменение. Но уместна ли здесь ирония? Попробуем посмотреть на травму с точки зрения психологии и психоанализа.
Травма – это потеря чего-то ценного для человека. Это то, что, кажется, пережить невозможно – событие выходит за рамки представлений о мире и самом себе. То есть происходит неожиданная встреча с реальностью, и она может порождать травматическую реакцию. Мир больше не кажется предсказуемым, а жизненные ориентиры – адекватными. В такой ситуации психика не способна сохранять целостность и есть риск распада. Чтобы преодолеть травму, нужно соединить эти расколотые части. Если этого не происходит, уместно говорить о посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР).
У травмы и обиды есть что-то общее, и это нарушение контакта с миром. Но все-таки в обиде человек испытывает недовольство оттого, что мир несовершенен. В травме это переживание на фоне крушения представлений об этом мире. Все испытывают обиду в той или иной мере: кто-то кого-то перестает любить, усилия могут оказаться тщетными, удача иногда словно отворачивается. Все это также провоцирует желание настоять на своем, вернуть все на место, получить власть над ситуацией – так работает инфантильное всемогущество, которое очень присуще детям и детскому мышлению.
Психическая травма, если думать о ней в самом широком смысле, это суть психоанализа, который и возник на фоне ее исследования. Здесь ставится очень важный и даже фундаментальный вопрос: что все-таки провоцирует травму – внешнее событие или психика самого человека?
Ссылаясь на работу Фрейда 1920 года «По ту сторону принципа удовольствия», можно думать о появлении травматизма в случае, когда человек сталкивается с переполняющим его возбуждением, перестает символизировать и связывать его. Возбуждение приводит к «взлому» психики и лежит в основе психической боли, и этот «взлом» и является характеристикой травмы. Нарушается чувство времени и темпа – травматический опыт кажется бесконечным.
Без символизации и репрезентаций такой опыт невозможно вынести, связать и присвоить
Для психики такое состояние очень губительно и, как уже упоминалось выше, может приводить к нарушениям идентичности. Под воздействием травмирующего события человек словно каменеет – теряет способность справиться с переполняющим возбуждением. Все, что он делает, – мобилизует психические защиты для устранения психического опыта. Среди основных таких защит – отрицание, избегание, изоляция аффекта.
Отрицание травмирующего события, в свою очередь, усиливает травму и травматическое воздействие
И к разрыву идентичности добавляется нарциссический элемент: вина, стыд, обвинение себя в том травматическом опыте, который субъект пережил. На фоне этого возникает тема важности другого субъекта для принятия травматического опыта. Например, для ребенка важна фигура родителя, принимающего его травматический опыт, способного вынести его и связать. Или фигура психотерапевта, который может стать тем, кто разделит вместе с человеком его травматический опыт, выдержит его разрушительные импульсы и запустит процесс символизации. Это, в свою очередь, отсылает нас к первичной материнской озабоченности, о которой писал Дональд Винникотт.
Если мы говорим о настоящих детских травмах – травмирующих событиях, то излечение их является длительным и постепенным процессом, поскольку полное восстановление способности к самовыражению требует большой практики.
Быть самим собой поначалу очень страшно, и это может вызывать эмоциональные регрессии. Быть самим собой как нечто новое, что не изведано ребенком, который имел опыт жизни в неблагополучной семье, которая наказывала за любое выражение своих эмоций.
Попытки самовыражаться способами, которые родители запрещали, как правило, поначалу вызывают интенсивные эмоциональные реакции, которые препятствуют осознанию исцеляющей силы такой практики. Она заключается в том, чтобы взглянуть в лицо этой боли, в свое прошлое, в ту точку, где отняли право на самовыражение и существование. И пока не начнется этот процесс проговаривания своих переживаний, одиночество молчания будет продолжать держать личность в состоянии безысходности и прошлого опыта.
То есть тема травмы – это, конечно, не только что-то, о чем все просто говорят. Это реальная ситуация, в которой может оказаться каждый. И у каждого из нас есть свой травматический опыт, осмысления которого мы можем избегать. Спекуляция на теме травмы кажется порой карикатурной, так как она основана на незнании и совершенно не чутком отношении к человеческой психике.
Травматический опыт – это очень субъективное явление: для каждого человека определенное событие станет переживаться особым для него образом
Как и возникновение боли: ее нельзя отрицать, измерить, дать ей объективную оценку. И в каждом индивидуальном случае процесс проработки и снятия боли будет особенным – он зависит и от опыта человека, и от его отношения с семьей и миром, и от личных качеств, данных от природы. Все это вместе имеет влияние на то, как субъект справится с тем или иным событием из прошлого и пройдет важный этап под названием «работа с травмой».