Какой должна быть «настоящая женщина»

Начнем с того, что для журнальных теоретиков идеальной женственности ключевым фактором является мужской взгляд на эту тему. Мол, послушаем мужиков, какой они мечтают видеть настоящую женщину, и запишем себе на подкорку их славные рекомендации. При всем при этом к высказывающимся мужчинам даже фотографии не прилагаются, чтобы посмотреть, кто именно тут требует от женщины «быть беззащитной и сильной одновременно».

Это ролевая игра такая? Типа когда посуды в раковине много, то сильная, а когда мужу нужен бесплатный сеанс по выпуску накопившегося гнева в воздух, то беззащитная?

А если на улице хулиганы нападают, а муж – хлюпик, то какую опцию выбрать? У него потом мужское достоинство не заболит, если женщина рядом окажется смелее и ловчее? Но в рассуждениях этих про настоящих женщин обычно никакой бытовой конкретики – сплошные эпитеты про трудолюбие, хозяйственность и нежность с добротой.

Чем еще грешат теоретики новой женственности, так это отсылками в далекое прошлое. Авторитетов за последние двадцать лет у них не появилось, зато они просто обожают смаковать, что там наказывали женщине в те времена, когда она ни голосовать, ни развестись, ни в наследство вступить не могла. Вот вам Наполеон Бонапарт: «Красивая женщина нравится глазам, а добрая сердцу; одна бывает прекрасною вещью, а другая сокровищем». А ничего, что оба варианта во второй части предложения – это предметы и не каждой женщине хотелось бы быть вещью, пусть даже и прекрасной? Наполеон погиб уже как два века назад, причем еще и в ссылке, а его цитаты до сих пор почему-то считаются референтными.

Еще одно золотое правило статей про «настоящих женщин»: добавить какую-нибудь гадость про феминисток. Смотрится как щепотка перца в супе, без нее не выходит таким волшебным вкус этой самой идеальной женщины. Обычно парируют тем, что как бы феминистки ни боролись/влияли/сопротивлялись/негодовали, они в проигрыше, как будто сам по себе образ женщины, которая выступает за свои права и не хочет быть униженной, – это противоположная по смыслу героиня той самой полумифической «настоящей женщине». Эти самые феминистки для авторов статей про истинную женственность по сценарию все портят, но главное их зло заключается в том, что они заставляют женщин забыть, что, чтобы нравиться мужчинам, нужно быть любящей, доброй и кроткой. Ага, а еще терпеливой, молчаливой и во всем ему потакающей. И всегда эта настоящая женщина сначала должна искренне любить мужчину своего и только потом получить взаимность.

Для реальной образованной женщины XXI века все это звучит как песнь про Нибелунгов образца века эдак XII-го. Но журналисты все равно стараются, «винтажничают», подмешивая в романтичную риторику библейские мотивы и цитаты из Домостроя: «Она должна прощать ошибки», «Ей нравится отдавать», «У нее дома всегда прибрано, муж накормлен, дети одеты»

Посадить бы маркетолога анализировать эти статьи, и он/она сделали бы вывод, что в этих статьях про то, как же быть настоящей женщиной, как будто бы описывается хороший грамотный сервис. Каждое предложение сопровождается призывом что-то давать, преподносить, дарить, уметь быть и, главное, получать от этого кайф и ни разу не подвергать критике то, что вы получаете взамен. Напоминает сервис в дорогом приватном клубе, где за деньги клиента возможен любой каприз. Отсюда и вывод, что настоящая женщина – это та, которая ДОЛЖНА мужчине хорошее беспрекословное обслуживание с 24-часовой доступностью и которая готова сделать эту «работу» безоговорочным смыслом собственной жизни. Именно поэтому в статьях так порицаются женский эгоизм или увлеченность собственной карьерой: у «настоящей женщины» нет никого перед глазами, кроме ее мужчины. Хотя в следующей статье напишут, что все же чем-то ей надо интересоваться, чтобы не быть глупой и неинтересной. Опять же для мужчины. Быть и не быть скромной и сексуальной, кроткой и с интеллектом, сильной и слабой. И главное, со всем этим набором качеств еще и под ногами не мешаться. Или лучше быть вообще невидимой, несуществующей, недостижимой, чтобы кто-то все еще мог поверить, что есть в этой сказке хоть доля правды.