Как розовый цвет снова обрел кредит доверия

Помните, как розовый цвет уверенно держался в «триаде» вместе со стразами и блестящими телесными колготками и в народе ассоциировался с безвкусицей? Пришлось это время примерно на середину 2000-х годов, когда у нас еще не было полуголой Ким, но уже была разодетая как кукла Барби Пэрис Хилтон и ее подружка Николь Ричи, которые вместо шляп носили металлические короны, а вместо клатчей (те тогда еще не успели войти в моду) – маленьких собачек. Обе девушки просто боготворили розовый цвет во всех его проявлениях – от быстро набивших всем оскомину плюшевых костюмов до назойливо блестящих топиков из пайеток. Ведущие дизайнерские марки тогда «поставили в бан» буквально все оттенки розового, кроме благородной фуксии как напоминания об Эльзе Скиапарелли. А в уме целого поколения, выросшего на видеоклипах MTV и на китайских игрушках, которые четко различались по гендерному признаку (голубые – для мальчиков, а поросяче-розовые – для девочек), этот цвет равнялся настырной кукольной женственности, которую (если вы, конечно, не Пэрис и не Николь) стоило бы оставить в школе сразу после выпускного.

На протяжении почти десятилетия розовый цвет оставался в тени, а прибегать к нему осмеливались разве что дизайнеры-неформалы, потому что считалось, что если ты делаешь одежду или аксессуары под цвет шевелюры певицы Пинк, то серьезные люди, которые тратят большие деньги на дизайнерскую одежду, такой эпатаж уж точно покупать не будут. В том, чтобы «задвинуть» розовый куда подальше, в 2000-х поучаствовал и феминизм – быть слишком женственной (читайте: слишком розовой) стало немодно. Ну только если вы опять же не певица Пинк с мальчишеской стрижкой, в широких штанах и с песнями про то, что быть крутой девчонкой вместо принцессы – лучшее занятие по жизни.

Так называемая «новая жизнь» розового цвета (а точнее, всех его оттенков от baby до electric, кроме той самой фуксии Скиапарелли) началась фактически совсем недавно – вместе c либерализацией моды, когда на одной фешн-неделе столкнулись карнавально-театральный гламур от Gucci и 20 одинаковых платьев-рубашек (по виду почти что смирительных) от The Row. В розовый цвет без извинений и объяснений вдруг резко стали окрашивать все – от вечерних платьев из бархата до деловых костюмов, от вполне строгого вида босоножек до (о боже!) колготок. «Новым черным» розовый, конечно, не стал, но его присутствие на подиуме в коллекциях таких разных по настроению марок, как Chanel и Boss, уже говорит о том, что этот цвет растерял свой барби-позор и перестал быть цветом недалеких необразованных девушек.

Мир женщин изменился, мода для женщин изменилась, и розовый цвет как-то ловко подстроился под эти перемены, продемонстрировав своим примером, что мы живем (или, по крайней мере, стараемся жить) во времена амбивалентной женственности, когда Хиллари Клинтон, одетую в серый строгий костюм, поддерживает перед выборами Кэти Перри, разряженная в те самые пайетки с перьями, да еще и с наращенными ногтями (не исключено, что в том самом розовом цвете). Розовый поучаствовал в том, чтобы стереть границы между женственностью классической и женственностью реальной, ведь в действительности все оказалось индивидуальным. Есть Хилари, есть Кэти, есть куртка Saint Laurent огненно-розового цвета, как у Дебби Харри, есть молочно-розовые кроссовки Moschino, как у современной instagram*-иконы Джиджи Хадид, а есть конфетно-розовое и ничем, кроме цвета, не примечательное платье Victoria Victoria Beckham для идеальной жены и стройной талии после нескольких месяцев диеты. В общем, розовый цвет, он явно из «партии демократов», потому что теперь готов угождать всем, а не только Пэрис, Николь и Барби.