Мода на маргиналов, или Почему нас хотят одурачить?

Во все времена у моды были свои герои, но сейчас складывается такое впечатление, что нынешние законодатели тенденций как будто не оправдывают своего громкого статуса и не заслуживают такого количества хвалебных рецензий за свою работу. О чем это мы? О том, что не так давно мода взяла курс на маргиналов, и еще год назад казавшийся смешным «дворовый люкс» от Vetements, Гоши Рубчинского и когорты молодых британских дизайнеров теперь уверенно торжествует на журнальных страницах и на полках демократичных марок.

Что происходит с модой и как эстетически некрасивые вещи по баснословным ценам не просто попадают в бутики, а зачем-то выводятся в ранг культовых

«Остановите планету, я сойду!», «У меня даже алкоголик из соседнего подъезда лучше одевается», «Мне кажется, нас обманывают», «Похоже на ограбление секонд-хенда» – примерно такими комментариями пользователи в российском Интернете встречают последний показ Vetements в Париже, удивляясь, главным образом, даже не тому, насколько продемонстрированные вещи некрасивы, а тому, что все это в принципе сумело выйти «в люди». Представьте, что в первом ряду сидят ведущие критики моды, а вы показываете на подиуме самый обычный черный свитер поверх незастегнутой рубашки или твидовый костюм подкладкой наружу, напоминающий плохо сделанную подделку под Chanel.

И гости все равно остаются довольными и называют вас «настоящим революционером уличной одежды» (Vogue) или человеком, который «пересмотрел понятие люкса» (GQ) и напомнил нам, что «мода – она для всех» (Harper’s Bazaar). Следом идут уже не связанные напрямую с модой похвалы в адрес дизайнера Vetements: разрушил гендерные стереотипы, потому что сделал мужчин-моделей неотличимыми от женщин, позвал вместо профессионалов из модельных агентств обычных людей всех возрастов и цветов кожи и вообще «заварил» целую революцию в индустрии моды.

Никого даже не смущает, что сама по себе концепция показа отталкивалась от заурядного. Сам автор коллекции Демна Гвасалия признался, что воспользовался тем, что уже существует, – социальными типажами, которые мы наблюдаем не в Интернете, а вокруг нас: секретарша, байкерша, подросток-панк, пенсионер, жительница Милана и т. д., – и просто воплотил их «дресс-код» на подиуме.

Такой откровенный и наглый реализм ни у кого на удивление не вызывает недоумения – наоборот, кто-то даже сочиняет, что эта эстетическая посредственность должна нас объединить, «пережевать» для нас весь сакральный смысл моды и открыть истину о том, что «мы все разные, и именно это делает моду великой» (снова американский Vogue, и никто иной)

Ничего не напоминает? Нам кажется, что весь этот карнавал тривиальности похож на трамповское Make America Great Again как звучный слоган, которым можно предвосхитить совсем не гуманную политику в будущем. Похвалы в сторону Vetements и все попытки разглядеть в этой серии нелепых и нарочито неказистых вещей какой-то глубокий (революционный!) смысл тлеют, когда перед вами начинают маячить ценники на эту одежду – почти 1 000 долларов за джинсы с обрезанными краями и 700 долларов за рваную на рукавах толстовку. Вот где сама по себе концепция провокационного реализма от Гвасалии начинает давать трещину – когда в мозгу включается холодный расчет, и вы вдруг понимаете, что пройтись по секонд-хендам и поработать ножницами дома проще и дешевле.

И все же кое-какую революцию Гвасалия со своими «подручными» брендами Vetements и Balenciaga все-таки совершил, а именно заставил нас всерьез поверить, что в мире существуют самые настоящие fashion victims – «жертвы моды», которые в своей попытке быть «на волне» готовы пойти на все, даже если это противоречит здравому смыслу. Рубрика street style благодаря Рубчинскому, Гвасалии и прочим модным маргиналам наконец-то из напыщенно-модной превратилась в веселую: смотришь на то, как люди ради попадания в кадр пытаются найти себе куртку-бомбер размером побольше или носят футболку с надписью DHL как суперактуальную вещицу, и понимаешь, что подростковая мода 90-х – это еще не самое худшее, что с нами случалось.